Марина и Полковник Винстон О'Пуз
«Пожилой кот или собака — не обуза, проблемы — не больше, чем с котенком, а ответная любовь и завоеванное доверие — это такая радость, что словами не передать!» Марина из Санкт-Петербурга знает, о чем говорит: в ее семье живут две спасенные (тоже не юными) таксы и несколько кошек и котов, самый пожилой из которых — двадцатилетний деда Винни. Или, если обращаться к нему по всей форме и с уважением, полковник Винстон.
Однажды в очень плохой год с небольшим интервалом ушли на радугу наши четырнадцатилетняя кошка Морда и такса Фаня. После этого дома стало пусто. Таксы Самбука и Текила переживали потерю тоже очень тяжело, и было принято решение взять котика (в процессе выбора «по техническим причинам» укотовили еще двух котят, но от мысли о коте не отказались). Увидели объявление об отдаче кота Винни семнадцати лет. Вопрос стоял жестко — отдают или усыпляют: кот не просто пожилой, а старый, со сложной биографией. Винни очень давно подарили маленькому ребенку, не пускали в комнаты — он писал на постель и мягкую мебель. В итоге кот жил под тумбочкой в прихожей на голом полу. По понятным причинам кот людей не любил.
Я приехала, вытащила его из темного угла... и больше с рук не спускала.
В приданое нам дали миску, остатки корма и горшок с подписанным наполнителем. Поехали с котом домой, в Питер, постояли во всех пробках от Москвы до Твери — кот молчал в переноске, и я жутко боялась, что он не перенесет дорогу. В ночи наконец приехали домой... Винни обошел квартиру, милостиво покивал «мелкокошкам», отвесил плюх любопытным таксам, проверил туалет (я туда высыпала его наполнитель) и стал искать нору потемнее. Я посадила его на тахту, а он испугался до полупаралича — втянул голову в плечи, весь сжался и трясся.
Полгода он учился жить на тахте. А потом выбрал себе место в ванной, на стиральной машине. Купили ему матрасик. Он трогал его лапой: «Это мне? Мне матрасик?» Очень переживал, если матрас сползал. Щедро разрешал мелкокошкам валяться с ним на этом матрасике, но сам никогда из ванной не выходил. Мы смирились: ему хорошо — значит, и нам.
А недавно Винни научился делать «молочный шаг» — проявление привязанности. Раньше только правой лапкой брал меня за палец и держал, а теперь тихонечко сжимает и разжимает кулачки.
Осенью у него случился судорожный припадок и прошла какая-то перезагрузка — он вернулся на тахту. А в Новый год перестал есть и начал на глазах таять. Доктор сказал, что лекарства от старости нет, и посоветовал кота отпустить. Но мы уперлись: каждые два часа кормили Винни из шприца, ставили глюкозу. Ночью я вставала несколько раз, чтобы проверить, как он. И он вернулся.
Он мурлычет. Очень смешно, не как другие коты — высоким голосом, со всхлипами. Он ходит за мной и требует «на ручки» и гладить. Он ест каждые два часа (даже ночью я встаю дать ему его корм) и кричит, если режим сбивается. Он смотрит в окно и на «мелкокошек», отодвигает плечом котика Бобуся от миски. Он живет. Мой Кот.
Маша, Андрей и Пума
Пуму мы нашли в пойме Яузы, в зоне, отведенной под пикники, вдали от жилья. Мы видели эту кошку летом, и тогда у нас не было мысли взять ее домой — как и все, мы ее подкармливали, когда приходили большой компанией отпраздновать чей-нибудь день рождения. Но в самом начале зимы она тоже пришла к нам — очень худая, трясущаяся, как потом выяснилось, с отмороженными кончиками ушей... Мы покормили ее, конечно, около часа она провела с нами — на руках то у одного, то у другого. Сразу был виден ее характер: кроткий, ласковый. Но также сразу стало понятно, что оставлять ее там нельзя, ударит мороз — и она погибнет. Мы не задумывались о том, сколько ей лет.
Просто засунули ее под куртку и отправились в ветеринарную клинику: у нас дома кот, надо было взять у нее анализы, чтобы понимать, можно ли им жить вместе после карантина. После ее, наконец, принесли домой. Решили помыть и, честно говоря, готовились к битве: большинство кошек ненавидят мыться и дорого продают свою жизнь в ванной. И что же? Эта несчастная, худая, никогда не знавшая заботы кошка вставала на задние лапы, передними держалась за край ванны и... урчала, подставляя под теплый душ то один, то другой бок. Мы намыливали ее, поливали и все время хвалили — и она отвечала мурчанием и ласковым боданием.
Почти сразу выяснилось, что урчать она начинает мгновенно — стоит только любому человеку заговорить с ней или просто посмотреть на нее ласково, а уж если взять на руки... Она не выпускает когти — за два с половиной года у нас ни одной царапины. Ест любой корм и никак не может наесться, потому что долго голодала, и теперь приходится ее ограничивать. Пума не умела прыгать на кровать и даже на стул, поэтому поначалу ей было организовано несколько лежаночек на полу. На невысокие поверхности она научилась запрыгивать только спустя несколько месяцев — похоже, просто не понимала, что так можно.
После месяца карантина ее стали постепенно знакомить с нашим котом Тимоном, но сближение далось непросто и лучших друзей из них так и не получилось, хотя спустя два с половиной года они могут иногда даже спать в одном кресле.
Возраст Пумы точно неизвестен — предполагали, что ей год или два: такая она была мелкая, нежная и «непуганая». Но после стерилизации кошки ветеринарный врач сказал, что ей не меньше семи-девяти лет, что она неоднократно рожала, а ее внутренние половые органы были в плачевном состоянии: кисты, полипы, воспаление.
В семье она очень изменилась: стала увереннее, у нее совсем другой взгляд, но при этом она осталась самой ласковой и нежной девочкой в мире.
После стерилизации у нее нет проблем со здоровьем. Надеемся, она проживет с нами не меньше, чем без нас.
Мария и Глафира
Глафира — свет очей моих, старая кошка, найденная в мороз на автобусной остановке полтора года назад. Я наклеила объявление на месте находки, и позвонившие соседи рассказали о ее судьбе: за свою жизнь она родила тридцать котят, жила то на улице, то дома. Котят пристраивали волонтеры. После очередного загула хозяева все же решили стерилизовать кошку, но потом у нее якобы испортился характер и ее просто выкинули на улицу. Встретив кошечку на остановке, я приняла ее за кота гуляку-потеряшку.
Имя ей выбирали вместе с друзьями, своего у нее не было. Ни с туалетом, ни с питанием проблем нет.
У нас в семье есть еще молодые кот и кошка и трое детей. Старший с аутизмом, ему тогда было 11, и кошка заинтересовала малыша тем, что не давалась в руки. Но постепенно — уговорами и маленькими хитростями сын добился своего: «Глафира, ты королева среди кошечек», — приговаривает он и берет ее на ручки. Она вообще сильно привязалась к детям: помню, дочь попала в больницу, а Глафира искала ее... А вот отношения с младшими кошками у Глафиры сложные: если заметит кого-то из них на своем месте, сердито прогоняет. Иногда они загоняют ее в угол, но это перепалки, не более: в целом равновесие между ними достигнуто.
Буквально в последние несколько месяцев она стала каждую ночь спать у меня в ногах и подолгу мурлыкать. Я с ней много разговариваю, мы слушаем вместе музыку, читаем стихи.
Если болтаю с подружкой по телефону, она сидит рядом. Если ей что-то нужно, подходит и легонько делает лапкой «пум-пум»: дай покушать или выпусти из комнаты...
В ветклинике меня деликатно отозвали в сторонку, чтобы показать редкие зубки, дряблые мышцы и висячую кожу Глаши. Объяснили, что ей не меньше десяти лет — в лучшем случае восемь-девять: там знали ее печальную историю. Это важно учитывать при подборе лекарств и вообще... но совсем ничего не меняет в нашем отношении к Глафире.
Все очень удивились, что я оставила кошку себе, но я не преувеличу, если скажу, что Глафишка — один из лучших подарков от мироздания. Это удивительно тонкая и мудрая натура, независимая и властная, благородная и вообще расчудесная. Мы живем душа в душу.
Редакция благодарит героев за рассказы и фото и желает их питомцам долгой жизни и крепкого здоровья.
