Елена Ненарокова, волонтер приюта «Зоорассвет», Москва
Я принципиально беру в семью именно пожилых животных: сейчас у нас живут по три возрастных кошки и собаки. Почему? Пожилые животные, как правило, менее темпераментные и более спокойные, чем молодые, и для семьи, в которой все тоже уже не очень молоды, это важно: дома я хочу спокойной жизни и не готова целый день выдерживать темп. С пожилыми этих проблем нет: они пришли, тихо легли рядышком и смотрят преданно и благодарно. Для меня это настоящий кайф: собачка лежит не в приютской клетке, а на собственном матрасике рядом со мной. Хорошая погода — погуляем полчасика или час; плохая — они делают все за пять минут и бегут домой на свой родной матрасик. Тем, кто любит покой и размеренность, проще совпасть характерами и темпераментами именно с пожилыми животными — они принимают и приспосабливаются, никто никого не мучает и не ломает. Проблем, кроме как иногда со здоровьем, с пожилыми животными нет — как, кстати, и нет гарантии, что не будет болеть молодое животное. Все решаемо: немного подлечить — иногда небольшая терапия подручными средствами, иногда диета, а бывает и хондропротекторы, в сложных случаях — ветклиника.
Все мои собаки — бывшие подопечные приюта. Первая — Груша-Тигруша, совершенно домашняя собака, попавшая в приют после смерти пожилой хозяйки. Сейчас Груше пятнадцать лет, а взяла я ее из приюта в возрасте десяти. Это тишайшая, ласковая и очень трогательная собака. Сидя в клетке, она постоянно тянула ко всем мордочку: а вдруг вы пришли за мной? Я подумывала ее забрать, но окончательно решила во время прогулки в Кусковском парке: к нам подошла женщина с больной ДЦП дочкой, которая хаотично двигала ручками, — Груша не испугалась и эти ручки лизнула. С прогулки Груша вернулась не в приют, а домой.
После этого к нам «на доживание» приехала старушка Ночка, которую я увидела, когда шла к своей кураторской собаке. Черная, полностью глухая, с ампутированными из-за постоянных отитов ушными раковинами, она посмотрела на меня из клетки своими «ретриверскими» глазами... Я взяла ее погулять. У меня было ощущение, что это оболочка собаки — казалось, десять лет жизни в клетке не оставили от нее ничего. Но она переехала к нам, выбрала мужа своим человеком и стала самой любимой его собакой, его тенью, умерла у него на руках, прожив у нас три года. Три счастливые для нее года.
Потом к нам в приют приехал пес Гермес — инвалид, трехножка. Ему было около восьми лет, но точно никто не знает. Кроме физического увечья у него, судя по всему, была и психотравма: когда к нему протягивали руку, он падал со стеклянными от ужаса глазами и цепенел, ничего не слыша и не понимая. Сейчас он наш — и он прекрасен.
Последнее наше собачье «приобретение» — Жилка. Это собака-маугли — первая в моей жизни, которая провела всю жизнь в клетке со своими братьями и никогда не была домашней. Ей помогла адаптироваться к прогулкам одна из сотрудниц приюта, а после — на двенадцатом году жизни — Жилка приехала к нам. И с первой минуты собака, никогда не знавшая ничего, кроме приюта и иногда прогулок в парке, освоилась и стала вести себя, как будто всегда жила дома: все дела — только на улице, при этом все нравится, за все благодарна. Она облюбовала тихий уголок на кухне и стала собачкой мужа, заняв место ушедшей Ночки. С каким удовольствием она, никогда не знавшая городских улиц, гуляет с ним — даже ее гордый хвостик говорит всем: «Вот мой хозяин, я домашняя собака!»
Конечно, у собак, которые всю жизнь провели в приюте, нет ориентировочного рефлекса, как у домашних. Они могут не откликаться на имя, не распознают обращенную к ним человеческую речь. Они очень консервативны, боятся новых мест, звуков. Такой собаке комфортно гулять только по ограниченным знакомым местам, она скорее спешит домой — на свой уютный матрасик. И ее можно понять...
Мы старались помочь ей справиться с тревожностью во время прогулок: усаживались ненадолго на лавочку в эпицентре всех шумов и звуков большого двора с безмятежными уже Грушей и Гермесом и тревожной Жилкой — и под подбадривание мое и собачек Жилка потихоньку расслаблялась и успокаивалась. Вместо паники у нее появлялся интерес к запахам и звукам, и поводок уже не натянут, чтобы скорее рвануть в подъезд, в квартиру, в норку, в безопасность.
Да, старички не проживут вместе с вами свои десять-пятнадцать-семнадцать лет: кто-то год, кто-то три, кто-то пять и больше. Расставаться больно, но мы думаем не о нас, а о них. Уходит одна — идем и берем другую.
Кира Иванова, волонтер, Крым
У меня довольно долго была собственная конюшня и частный дом — там и там всегда жили собаки, сразу несколько. Возможно, большой опыт общения с разными животными помогает смотреть на прием в семью пожилого питомца без обычного человеческого испуга «он проживет с нами так мало» — именно по этой причине пожилым животным очень трудно найти дом.
Другая причина — распространенное заблуждение, что собака никогда не привыкнет к новому хозяину, хотя большинство собак привыкают к человеку и полностью адаптируются за две-три недели. Третья — заботы и время, но поверьте, со щенками этого не меньше: постоянно убирать за ними, всему учить...
Конечно, очень печально, что наши звери уходят рано, живут мало, еще печальнее — если они успели пожить «по-человечески» меньшую часть жизни. Так было со всеми моими старичками: тринадцатилетним спаниелем, приведенным на усыпление горе-наследниками умершего дедушки; найденным мною на кладбище древним, как мамонт, пуделем Чарли с опухолью, которую мы успешно прооперировали; списанной из питомника двенадцатилетней среднеазиатской овчаркой Акбаром. Все они прожили со мной по два-три года, радовались сами и радовали меня.
Еще один пес — крупный метис шестнадцати лет (для большой собаки это не просто преклонный возраст, а фактически предел), прожил всю свою несчастную собачью жизнь в печально известном приюте «Бано-Эко», откуда силами волонтеров удалось спасти не так много животных, как хотелось бы. Спинальник, у которого отнялись задние лапы, он жил в вольере и не погиб только потому, что рабочим, ухаживающим за ним, доплачивали. Его иногда выносили на руках, он прошел настоящий ад. Свои последние 7 месяцев Дружок прожил у меня как хозяйский пес: ему заказали тележку для передвижения, полгода он радовался жизни. Он умер от болезни, заработанной в приюте из-за плохого питания — но ушел дома, а не в клетке. Вот что важно.
Анна Баховская, волонтер команды помощи овчаркам «Овчарка Life», Московская область
К нам часто попадают пожилые животные, которых трудно пристроить. Потенциальные хозяева чаще всего хотят щенка или молодую собаку, но молодость — это почти всегда бурный темперамент, скачки гормонов и т.п. Если у человека никогда не было большой собаки, то сразу справиться с молодой овчаркой сложно: мы рекомендуем присматриваться к животным от пяти лет. Как правило, они гораздо более спокойные, стремящиеся к стабильности, а не приключениям. В нашей команде есть программа «Старость в радость» для людей, которые не уверены в своем здоровье и возможности брать молодую собаку. Таких случаев очень много: собаки были всю жизнь, хочется завести, но человек боится не справиться с молодой собакой или уйти раньше своего питомца. Собака дает пожилому человеку возможность и необходимость двигаться. По этой программе мы обеспечиваем хозяевам корм для собаки и ветеринарное обслуживание в экстренные моменты: выявлен пироплазмоз, нужна операция и т.п. Правда, некоторые пожилые хозяева отказываются от нашего участия и просят на эти деньги помочь другим животным.